Когда совсем стемнело, в комнате, где жил мальчик Митя, кроме его ночника появился еще один огонек. Он вышел из-под кровати, обогнул стола. Митя завозился в постели, скидывая одеяло, чмокнул губами. Огонек подошел к нему поближе, замер и... начал поправлять одеяло на мальчике.
Клёпа протер глаза и поправил шапочку. Что-то тут не так.
В слабом свете огонька он разглядел толстенького человечка, в одной руке он держал свечку, под мышкой – ложку. Человечек укрепил свечку рядом с ночником, уселся на кровати и, тихо раскачиваясь, начал петь песню:
Ночь спустилась к нам по веткам,
Заглянула в окна тьма.
В этот вечер малым деткам
Песню пропоет Кузьма.
Домовой задует свечку,
Снимет с ножки лапоток,
Спать отправится за печку,
Вслед за ним уснет сверчок.
Спи, малыш, тебе за стенкой
Ветер песенку поет,
И качает колыбелькой
Мягкой лапой рыжий кот.
Все уснут, не спит лишь дрема -
Шепчет сон тебе ночной.
В комнате уснувшей, темной
Бережет она покой.
Мальчик Митя успокоился. Человечек погасил ночник и в упор глянул на Клёпу. Бойко спрыгнув с кровати, он подбежал к окну, очутился на подоконнике, протянул сквозь стекло руку. Ошарашенный Клёпа не успел ойкнуть, как вместе с листом оказался в комнате.
– Чего пялишься? – человечек подобрал упавшую ложку.
– А? – Клёпа никак не мог прийти в себя.
– Глаза собери, а то убегут. Чего на подоконник-то залез?
– Ветром занесло.
– Ишь ты, ветром. Да отпусти свой лист, не украду. Как звать-то тебя?
– Клёпа. Листопаднички мы.
– Ага. То-то смотрю, не наш, вроде, не из домовых. А я в темноте тебя за соседа принял. Ну что? Проходи, раз пришел. А меня, значит, Васей звать. Что, очнулся?
– Ага. А домовые это кто?
– Эге, да ты издалека ли?
– Не знаю. Мы здесь в куче опавшей листвы живем.
Мальчик на кровати опять завозился.
– Пойдем! Что стоять?
